Девочке внушили, что она парень, и предложили сменить пол

Несмотря на возражения семьи, Эмма посетила гендерную клинику в Новом Южном Уэльсе, Австралия, и пожелала стать мужчиной. Врачи быстро приняли её заявление и после подписания формы информированного согласия и часовой беседы Эмме назначили тестостерон.

Когда Хантер примчалась в больницу с просьбой показать ей дочь, врачи заявили, что у неё есть сын.

«Я сказала, что это нелепо, — вспоминает Хантер. — Тогда меня назвали ненавидящим родителем, фанатичным человеком, трансфобом. Мне сказали, что у меня есть живой сын и мёртвая дочь».

«Зачем медикам разрушать семьи и ругать родителей, которые просто пытаются помочь своим детям? — недоумевает Хантер.— Это просто ужасно. Это всё основано на личных вкусах и ощущениях. Разве наши вкусы и чувства не меняются на протяжении всей жизни?»

Новая гендерная идентичность

Прошла всего пара месяцев, а Хантер едва узнала свою дочь. Эмма сбрила волосы, носила мужскую одежду и говорила о себе в мужском роде. Она отдалилась от семьи.

«Каждый день она оскорбляла нас, говоря, какие мы отвратительные люди, трансфобные, фанатичные и полные ненависти, — рассказала расстроенная Хантер, вспоминая, как её 14-летний сын свернулся клубочком на полу, умоляя сестру прекратить её неконтролируемое поведение. — Мы жили, как в зоне боевых действий».

В итоге семья оказалась на грани распада. У них не было другого выбора, кроме как выселить Эмму. Она бросила школу в 11-м классе и провела три года вне дома, без работы, полагаясь только на государственные пособия.

Затем в 2021 году Эмма сказала, что навсегда расстанется с ними, и прервала контакты.

«Наша семья была просто разрушена, — сказала Хантер The Epoch Times. — Мы пережили ад, потому что медицинские работники настроили против нас нашу дочь».

И только открыв историю браузера Эммы, Хантер поняла, что толкнуло её дочь на необратимый путь и разрушило их семью.

«Там было полно трансгендерных веб-сайтов, видеороликов о том, как девушки принимают тестостерон, отрезают части тела, подбадривая друг друга: «Вы можете тоже сделать это, вы почувствуете себя лучше, это решение ваших подростковых проблем»», — сказала Хантер с раздражением.

«Это как онлайн-руководство, что делать, что говорить, как относиться к своим родителям. Итак, вы говорите врачам, что вы склонны к самоубийству. Если родители не согласятся с этим, вы говорите им, что окажетесь в больнице, где ваши наклонности подтвердит персонал больницы, который нападёт на них и встанет на вашу сторону. Именно это и произошло».

Социальная эпидемия

Эмма принадлежит к новой когорте молодых людей с быстро развивающейся гендерной дисфорией — состоянием, при котором люди без проблем с гендерной идентичностью считают в период полового созревания, что у них другой пол из-за социального влияния.

«Это то, что мы называем психической эпидемией. Пандемия COVID — точная аналогия, за исключением физической сферы», — сказала Дайанна Кенни, бывший профессор психологии Сиднейского университета, а ныне психолог-консультант и психотерапевт.

«Люди — социальные существа; они склонны копировать друг друга и собираться вместе, — сказала она The Epoch Times. — Люди просто цепляются за авторитеты и верят их высказываниям, даже если они ложные».

В 2018 году профессор Университета Брауна Лиза Литтман ввела термин «социальное заражение». Согласно её новаторскому исследованию, из 256 опрошенных родителей с транс-идентифицированными детьми, более 86% сообщили, что их ребёнок либо увеличил время пребывания в социальных сетях, либо у него был один или несколько друзей-трансгендеров в тот период. Среди этой группы большинство составляли девочки-подростки и лица с психическими расстройствами.

«Онлайн-контент может побудить уязвимых людей поверить в то, что неспецифические симптомы и смутные чувства следует интерпретировать как гендерную дисфорию, возникающую из-за трансгендерного состояния», — говорится в документе.

Однако примечательно, что большинство этих детей (60,7%) стали популярными среди сверстников после объявления себя трансгендерами, а 60% из этих групп были известны высмеиванием людей, не относящихся к ЛГБТ.

Этот феномен также наблюдается у людей с развивающимися симптомами анорексии при попытке соответствовать определённым стандартам тела, установленным в их дружеской среде. В этих группах лучшими считаются анорексики — самые худые и с наибольшим количеством медицинских осложнений, именно они вызывают восхищение. Одновременно осмеянию подвергаются подростки, желающие излечиться от анорексии.

«Многие молодые люди думают, что объявление себя трансгендером — это решение, потому что внезапно они чувствуют себя особенными и принятыми в группу», — добавила Кенни.

«Однако не имеет значения, как громко вы это говорите или как сильно вы очерняете людей с противоположным мнением, это не изменит научного факта, что пол — диморфный. Каждая часть хромосомы и ДНК в чьём-то теле имеет либо мужские, либо женские хромосомы. Так устроены человеческие тела, а всё остальное — вымысел».

«Транс-активисты пытаются перевернуть тысячелетнюю науку».

Флаг гордости трансгендеров на фотографии из архива в Нью-Йорке, 28 июня 2019 года. (Angela Weiss/AFP/Getty Images)

Это мнение поддержал психиатр Танвир Ахмед, чей опыт включает помощь пациентам с гендерной дисфорией. По его словам, «множество психологических проблем возникает, когда мы отдаём предпочтение субъективности как своего рода истине».

«Транс-движение — отличный пример этого», — отметил он, объяснив, что оно нормализовало идею гендерной идентичности, «относительно новую» концепцию, подчёркивающую субъективное и социально обусловленное самоощущение человека.

Ахмед добавил, что эти идеи основаны на «марксистских идеологиях», рассматривающих «мужской гетеросексуальный тип» как «подавляющий все другие группы», среди которых трансгендеры являются более уязвимыми.

«Это очень проблематичное движение».

Путь назад

Ситуация в семье Хантер начала меняться в ноябре 2021 года, когда им впервые за год удалось связаться с Эммой. Их общение наладилось с января 2022 года, когда Эмма, находящаяся в психиатрической больнице, внезапно позвонила матери. Хантер сразу помчалась в больницу. Но на этот раз они не чувствовали отчуждения.

Эмма сообщила матери, что очень сожалеет о своём решении о смене пола. К тому времени она не принимала гормоны уже больше года.

«Я думаю, она начала понимать, что это ей не помогает. Для неё ничего не улучшилось. По сути, она потеряла три года своей жизни, — сказала Хантер. — Это большая психологическая перестройка — признаться себе, что решение, принятое в подростковом возрасте, изменит тебя на всю жизнь».

18 месяцев приёма тестостерона повлияли на тело Эммы. Появились залысины, перераспределился жир в организме, начали расти волосы на лице и остальной части тела. Мать также отметила изменения и в форме тела дочери.

«Я верю, что он значительно увеличивает женский клитор, — добавила Хантер. — Если вы принимаете тестостерон достаточно долго, он атрофирует вашу матку, что вызывает боль и сухость в матке. Иногда необходимо сделать гистерэктомию. Или, возможно, вы будете бесплодны».

«Она ненавидит гормоны за вызванные ими изменения, но они необратимы».

Хантер не понимает до сих пор, как врачи могут принимать такие серьёзные и быстрые решения в отношении подростков.

«В это просто невозможно поверить, — воскликнула она. — Разгорается медицинский скандал».

Гормоны кросс-пола могут нанести необратимый вред организму, 29 июня 2015 года. (Hastywords/Pixabay)

Долгая дорога к выздоровлению

В последние несколько лет число людей, желающих пройти детрансплантацию, постоянно растёт, а их группа на Reddit насчитывает более 29 тыс. участников.

Согласно исследованию 2021 года, в котором приняли участие 237 человек, распространённой причиной гендерного детрансвестизма была мысль, что гендерная дисфория связана с другими проблемами (70%) и проблемами со здоровьем (62%). При этом опрошенные отметили, что переход не уменьшил их дисфорию (50%), а большинство из них (60%) сожалеют о своём решении.

«Я думаю, что это неправильно сформулировано или концептуализировано для многих людей, когда трансгендерность рассматривается как решение, а не фактический результат более широкого психологического расстройства», — объяснил Ахмед, отметив, что 80-85% людей, идентифицирующих себя как транссексуалов, перестают идентифицировать себя таковыми через несколько лет.

«Реальность такова, что многим из этих людей необходимо работать над своим чувством нарушения идентичности. Тогда решаются проблемы с их гендерной идентичностью, но не наоборот».

Для помощи таким детям нужно найти «золотую середину», отметил Ахмед.

«Вам не нужно быть гендерно позитивным, но вы можете проявлять сочувствие и поддержку и признать их опыт».

Хантер прекрасно это понимает. Первые пару месяцев после переезда Эмма почти не вставала с постели, но семья пыталась общаться. Они поощряли её встать на ноги и начать жить дальше. Есть ещё взлёты и падения, но Хантер заметила некоторые положительные признаки. Недавно Эмма пошла на курсы вождения и скоро получит водительские права.

«И это, на мой взгляд, будет очень, очень позитивным моментом в направлении новой жизни, — сказала Хантер, её голос стал тёплым и мягким. — Ей уже 21 год, и она никогда не пыталась получить права, но теперь получит».

Эмма медленно восстанавливается и уделяет первостепенное внимание своему психическому здоровью, говорит Хантер, считая дочь всё ещё слишком эмоциональной.

«Это будет очень, очень долгий путь к выздоровлению».

С приближением федеральных выборов Хантер стала одним из представителей общенациональной беспартийной кампании «Уважай мой пол», которая призывает австралийцев лоббировать интересы своих местных политиков по таким вопросам, как участие мужчин в женских видах спорта, нахождение мужчин в женских помещениях, а также смена пола молодыми людьми.

Кампанию возглавляет группа женщин: Карин Лисиньоли — бывший генеральный директор Girl Guides WA; Салл Гровер — основатель Giggle, социальной сети для женщин; и Бронуин Винтер — заслуженный профессор Сиднейского университета.

Несмотря на многочисленные испытания, Хантер твёрдо знает, что есть одна неизменная вещь — безусловная любовь родителей к своему ребёнку.

«Вы никогда не перестанете любить своих детей; вы никогда не перестанете хотеть быть рядом с ними. Но вам не надо соглашаться со всем, что они делают, особенно если это вредно для их здоровья», — сказала она.

«Но я никогда не скажу ей: «Я же тебе говорила».

Я просто скажу: «Я здесь, и помогу тебе, в чём бы ты ни нуждалась»».