Великие парадоксы, которые формируют нашу жизнь

Парадоксы обычно кажутся нам интуитивно верными, но на самом деле не согласуются с природой вещей. Они похожи на мозаику, которая помогает нам задуматься над мирскими категориями, такими как «истина», «знание», «красота» и «взаимоотношения».

Примером этого является парадокс толерантности, который подразумевает следующее:

1. Чтобы общество было полностью толерантным, оно должно позволять выражать любые мнения;

2. Даже мнения, в основе которых лежит нетерпимость, — это тоже мнения;

3. Следовательно, чтобы общество было полностью толерантным, оно должно допускать существование мнений, в основе которых лежит нетерпимость (потому что они тоже мнения);

4. Наличие мнений, в основе которых лежит нетерпимость, вызывает проявление нетерпимости в мыслях или делах.

Из всего этого можно сделать вывод: чтобы общество было полностью толерантным, оно должно допускать существование нетерпимости.

Парадокс толерантности — это не просто игра в логику, а реальная проблема, которая встречалась на протяжении всей истории человечества и до сих пор встречается, например в социальных сетях. Facebook претендует на толерантность, но для этого он должен, например, позволять выражать и антисемитские взгляды. Такие взгляды порождают нетерпимость к евреям, но делают Facebook вполне толерантной социальной сетью, пропагандирующей нетерпимость — антисемитизм.

Если вы думаете, что необходимо встать на сторону справедливости и Facebook должен блокировать антисемитские взгляды, то в этом случае вы не сможете разрешить парадокс, поскольку теперь вы являетесь нетерпимыми.

Что тогда можно сделать? В своей книге «Открытое общество и его враги» философ Карл Поппер пишет:

«Толерантность без границ обязательно ведёт к исчезновению толерантности. Если мы будем проявлять безграничную терпимость даже к нетерпимым, если мы не будем готовы защитить толерантное общество от столкновения с нетерпимыми, то терпимые будут уничтожены, а с ними будет уничтожена и сама толерантность».

Поппер намекнул, что для разрешения парадокса толерантности, мнения нетерпимых должны освящаться только в том случае, если терпимость к их мнениям не ущемляет и не ограничивает мнения и свободы остальных.

Аналогичное решение предложил американский философ Джон Ролз в своей книге «Теория справедливости». Он писал, что право свободы для опасных групп должно ограничиваться только тогда, когда терпимые люди искренне и с мудростью считают, что на карту поставлена их личная безопасность и безопасность институтов свободы.

Марк Цукерберг в своей сети сейчас пытается разрешить парадокс толерантности. На вопрос «Должны ли быть разрешены антисемитские взгляды на Facebook?» алгоритм, заданный Цукербергом, даёт такой ответ: «Нет, потому что они ведут к нарушению свобод евреев». Но на вопрос «Должны ли противники вакцины иметь право высказываться в Facebook?» ответ неясен и требуется, чтобы Цукерберг разрешил эту проблему.

Цукерберг колеблется. Если последует ответ «Да», то в этом случае каждый человек сможет узнать разные мнения дискуссии и принять взвешенное решение по поводу своего тела. С другой стороны, ответ «Нет» может стать причиной того, что многие не захотят вакцинироваться, серьёзно заболеют и умрут. По израильской версии, это равносильно «стрельбе из автомата» вирусами по своим товарищам и их ранению, а также распространению болезни и созданию нагрузки на больницы, что губительно для всех.

Если так, то решения, предложенные Поппером и Ролзом, подлежат личной интерпретации и не будут являться лёгким решением парадокса толерантности. Рассмотрим следующую проблему: сотни лет истории, по мнению учёных, научили нас тому, что в нашем мире существует понятие «объективная истина», которое можно сформулировать и исследовать с помощью науки.

Например, 2 + 2 = 4. Но группа постмодернистского меньшинства имеет другое мнение: объективной истины не существует, есть только одна переменная истина, проявляющаяся в определённом месте и конкретном времени. Так называемая объективная истина, о которой говорят учёные, — это нарратив, который они установили благодаря своей гегемонии. Но кто сказал, что 2 + 2 должно быть 4? И кто сказал, что мужчина должен быть мужчиной, а женщина должна быть женщиной?

Можно ли предоставлять право так высказываться? На первый взгляд, можно, потому что эти мнения не посягают на свободу выбора других. Такие мнения можно послушать, даже если вы с ними не согласны. Но Поппер утверждает, что здесь кроется проблема.

Что будет, если однажды меньшинство наберёт популярность и решит перевернуть общество с ног на голову и упразднить его устои? Не будет ли тогда нанесён ущерб всем тем научным институтам и сообществам, которые верят в достижение объективной истины путём рационального опыта? И не пострадают ли традиционные сообщества, если будут отменены понятия «мужчина» и «женщина» и будет принято вместо них нечто ускользающее и неопределённое?

В чём-то похожей проблемой является парадокс суверенитета, впервые выдвинутый греческими философами Гераклитом и Платоном, которые критиковали демократию. Из парадокса возникает вопрос: «Что произойдёт, если общество однажды решит перевернуть себя с ног на голову?» Поппер сформулировал это следующим образом:

«Что произойдёт, если народ свернёт с демократического пути, как это произошло в Германии в 30-х годах ХХ века, и решит, что он не будет править сам по себе, а отдаст себя под управление тирана? И какой должна быть в этом случае позиция демократической интеллигенции? С одной стороны, [демократический] принцип, который они приняли, требует, чтобы они выступали против любого правления, выходящего за рамки интересов большинства, не говоря уже о новой диктатуре; а с другой стороны, тот же самый принцип требует от них соглашаться с каждым решением, принимаемым большинством, и, тем более, с правлением нового диктатора».

Платон утверждал, что не существует идеального решения парадокса суверенитета и что деградация демократии до тирании или анархии, ведущей к тирании, является неизбежным процессом, повторяющимся в истории человечества. Тем не менее, у него была идея конкретного решения, чтобы подготовиться к удару: установить «просвещённую тиранию», которая служила бы силой, нейтрализующей действия прямой тирании или тёмной толпы, решившей разрушить основы цивилизации и определить, что 2 + 2 = 5.

Идея Платона заключалась в том, что Совет великих философов должен возглавить страну и защитить общество от естественного морального упадка политики и демократии. Интересно, что подобные советы существуют в Израиле в религиозных группах и в обществе светских людей. Религиозные группы, чтобы принять какое-либо решение, обязательно спрашивают мнения Совета знатоков Торы, который контролирует свою общину, основываясь на мудрости и приверженности к определённым ценностям. В светском же обществе, чтобы принять решение, обращаются за рекомендацией к Совету великих судей.

Изображение: Shutterstock

Что считается красивым

Ещё один интересный и актуальный парадокс — это парадокс вкуса и запаха, из которого вытекает вопрос «Субъективна ли красота?». В XVIII веке шотландский философ Дэвид Юм выдвинул следующие противоречивые аргументы:

1. Бесполезно спорить о таких вещах, как вкус и запах;
2. Мы можем различать хорошие и плохие произведения искусства.

Если, согласно первому утверждению, вопрос вкуса и запаха полностью субъективен, то будет нелогичным пытаться провести различие между хорошим и плохим искусством. Несмотря на такой вывод, мы делаем это постоянно.

Возможно ли, что оба утверждения верны? Юм утверждает, что да.

«Юм писал, что нельзя отрицать тот факт, что человеку может не нравиться то или иное произведение искусства или что он может относиться к нему негативно. Но мы можем утверждать, например, что этот человек ошибается в своей оценке этого произведения искусства», — сообщает в своей книге «Парадокс» профессор Куонзо.

«Юм считает, что все наши ощущения правильны, потому что „чувство не является ссылкой ни на что, кроме самого себя“», — объясняет Куонзо, цитируя высказывание Юма из его книги «О стандарте вкуса» (1757 г.).

Чтобы решить парадокс, Юм утверждал, что, хотя у каждого человека могут быть разные вкусы, должен существовать определённый стандарт, основанный на «общих наблюдениях, относительно того, что считается универсальным и признанным во всех странах и для всех возрастов».

Что же считается универсальным и признанным во всех странах и для всех возрастов? Юм не смог чётко ответить на этот вопрос, поэтому, чтобы ответить на него, мы обратимся вновь к Платону, который занимался исследованием понятия «красота». По Платону, значение этого понятия отличается от того, как мы понимаем его сегодня. В настоящее время мы связываем «красоту» с эстетикой, но в прошлом это понятие трактовалось совсем иначе.

«Красота и эстетика — две разные вещи», — сказал Артур Фонтинен, профессор искусствоведения Висконсинского университета.

«В еврейской, христианской традициях, а также в конфуцианстве красота — это великолепие мудрости. Красиво значило хорошо. Слово „красиво“ на иврите означает и „хорошо“, и „красиво“. Также и в Китае, и во всех традиционных культурах, которые основываются на мудрости. По-гречески „калон“ — это слово, объединяющее красоту и добро. Чем что-то лучше, тем оно красивее», — продолжает профессор Фонтинен.

В традициях подразумевается связь между добродетелями человека и красотой или между добрыми ценностями, которые демонстрируют произведения искусства, и красотой.

Аристотель также упоминал о связи между красотой и добром, но считал, что следует также исследовать, действительно ли произведение искусства является совершенством и как оно переживается эмоционально.

«Аристотель был тем, кто начал использовать слово „эстетика“, что в переводе с греческого означает „чувственное восприятие“. Тем не менее, для него эстетика существовала внутри теологической вселенной, то есть вселенной, которая обладает божественной логикой и которая в каждой форме и вещи, даже в отвёртке, содержит свою теологическую цель», — объясняет Фонтинен.

После эпохи Аристотеля восприятие стало меняться, и стали говорить об эстетике устами самого художника, о его восприятии красоты, а не о поиске красоты как высокой истины, к которой нужно стремиться. Всё, что было возвышенным, божественным или идеологическим, стало покидать сознание.

Ещё одним элементом, повлиявшим на изменения в понимании красоты, стала наука. С точки зрения науки искусство больше не было средством достижения мудрости и знания.

«Научная концепция не продвигала видение красоты, а продвигала эстетику — механический взгляд на реальность и жизнь. Она также продвигала атеистические взгляды, которые не объясняют реальные цели или значения, но делают бессмысленной метафизику, — пишет Фонтинен. — По историческому календарю Запада с I по X век господствовал духовный идеализм. В XI веке произошло изменение в понимании эстетики и божественного, постепенно в ментальность начали входить понятия „наука“ и „материализм“».

Итак, красота по Платону и Аристотелю должна быть связана с божественным и возвышенным, с добром и поиском высшей мудрости.

«Произведения искусства должны нам дать глубокое понимание смысла существования», — заключает профессор Фонтинен.

Парадокс лжеца

В итоге мы возвращаемся к парадоксу лжи, который математики и философы без особого успеха пытаются решить и по сей день. Эпименид, житель Крита, заявлял, что все жители Крита — лжецы. На первый взгляд, это неразрешимый парадокс.

Эпименид утверждал: «Все жители Крита лжецы», — и это предполагает два варианта: он высказал правдивое утверждение или он высказал ложное утверждение.

1. Если он говорил правду, а все жители Крита лгут, то это значит, что если он житель Крита, то он тоже лжёт, и утверждение является ложным.
2. Если он лгал, а все жители Крита говорят правду, значит, что как житель Крита он на самом деле говорил правду, и поэтому утверждение является истинным.

То есть первое утверждение ложное, второе — истинное. С точки зрения классической логики, где есть или «0», или «1», истина или ложь, невозможно одновременно находиться и в истинном, и в ложном состоянии. Математики и философы на протяжении многих лет предлагали ряд возможных решений, и между ними не всегда было согласие.

Логик и математик Альфред Тарский в середине XX века предположил, что основная проблема рассматриваемой теоремы заключается в том, что она описывает или определяет себя саму, создавая сложную замкнутость. Если будет найден способ разбить эту замкнутость на разные утверждения, можно будет выразиться без внутреннего противоречия. Тарский нашёл такой путь, основанный на иерархических языках, и он действительно позволяет описать это утверждение, не впадая в парадокс. Но многие считают, что такой выход в лучшем случае обходной и не решает проблемы в корне.

Другое предложенное решение парадокса основано на логике другого типа, известной в качестве непротиворечивой, согласно которой могут возникать ситуации, когда противоположности существуют одновременно, то есть утверждение может быть как истинным, так и ложным при условии, что истина и ложь не сливаются, поэтому в данном случае нельзя сделать вывод, на который можно опереться.

Есть ещё много утверждений, которые были сделаны на протяжении всей истории, в том числе за последние годы, для решения этого глубокого и сложного парадокса. И, вероятно, в будущем будет выдвинуто ещё больше идей, которые попытаются его решить.

В заключении своей книги профессор Куонзо пишет, что в любом случае «парадоксы вынуждают тех, кто пытается их разрешить, противопоставлять между собой противоположные интуитивные догадки, обнаруживать, как наши интуитивные представления могут нас обманывать, и открыть способы, которые помогут увидеть проблемы в наших привычных представлениях».